времени, спрыгнул на землю, обнажая шпагу. Гвардеец последовал его примеру.
– Что вы делаете? – в страхе крутя головой, спросила Мадлен.
Но ей никто не ответил. Между мужчинами завязался бой. Метель мешала фрейлине видеть все детали поединка. Перед глазами мелькали две тёмные фигуры, слышался звон железа. Время шло, а противники всё не сдавались. Порой кто-то из мужчин оказывался в снегу, но, вставая, вновь бросался в бой. Наконец, присмотревшись, фрейлина смогла разглядеть ход поединка. И по её спине пробежали мурашки. Гвардеец, поднырнув под руку Анри, сумел выбить из его пальцев шпагу. Наваррский оказался обезоружен.
«Нет! – вздрогнула Мадлен, понимая, в какой опасности оказался Анри. – Гвардеец сейчас пронзит его шпагой!» Мадлен с трепетом и страхом ждала развязки боя, опасаясь за жизнь Анри. Тем временем гвардеец уже возвышался над Наваррским, собираясь нанести ему роковой удар.
«Ну уж нет!» – выдохнула Мадлен. Неизвестно откуда взявшаяся невероятная решимость охватила фрейлину. Натянув со всех сил поводья, девушка с двух сторон хлопнула коня по бокам.
Этого хватило, чтобы животное встало на дыбы. Конь, заржав, забил в воздухе копытами. Гвардеец обернулся и в тот же момент получил мощный удар в голову.
Упав на землю, королевский воин больше не поднимался. Мадлен, сама испуганная поведением коня, изо всех сил старалась удержаться в седле. Но к ней на помощь уже спешил Анри. Перехватив коня под уздцы, мужчина успокоил животное и взглянул на девушку.
– А вы полны сюрпризов, Мадлен, – удивлённо улыбнулся Анри. – Не каждая мадемуазель рискнула бы совладать с таким жеребцом. Вы спасли меня, Мон Этуаль. Но больше этого не делайте – это слишком опасно.
Наваррский бросил взгляд на мёртвого гвардейца и прислушался.
– Вряд ли он единственный, кого отправили за нами. Есть и другие, менее быстрые. Нужно сбить их со следа. Метель играет нам на руку.
Наваррский вновь вскочил в седло и, повернув коня, свернул с дороги в лесную чащу.
Ехать пришлось долго, пробираясь сквозь лохматые ветви старых деревьев. Но, несмотря на ночь и непроглядную лесную тьму, Наваррский знал, куда держать путь. В середине ночи конь привёз путников к охотничьему домику.
Мадлен, стряхнув с себя снег, зашла в уютный деревянный дом. Анри тем временем разжёг камин. Когда тепло начало заполнять дом, Мадлен поняла, насколько сильно замёрзла в пути.
– Садитесь ближе к огню, нужно обсохнуть и согреться, – подталкивая девушку в спину, произнёс Анри.
Последовав совету Наваррского, Мадлен опустилась на колени подле камина и протянула руки к пламени. Слушая, как потрескивают поленья, девушка выпустила Анри из поля зрения. Он молчал, и в какой-то момент Мадлен пришлось обернуться, чтобы убедиться, что мужчина всё ещё был здесь. Повернувшись, фрейлина застала Наваррского расстёгивающим свои одежды. Вопросительный взгляд фрейлины вызвал у мужчины улыбку.
– Рубашка вся промокла, – объяснил он. – Надеюсь, вас не смутит, если я сниму её и позволю высохнуть.
Мадлен, слегка покраснев, покачала головой. Довольный её реакцией Наваррский стянул с себя рубашку, обнажая торс.
Сначала Мадлен упорно делала вид, что не замечает Анри и сосредоточенно изучает горящее в камине пламя. Но когда Наваррский подошёл ближе к огню, фрейлина не удержалась и украдкой взглянула на полуобнажённого мужчину.
На его чуть влажной коже, отражаясь, плясали искорки пламени. Взгляд девушки скользнул по стройной подтянутой фигуре. Прошёлся по рукам, животу и вдруг замер в районе груди. Девушка встрепенулась, словно поражённая ударом молнии. Резко обернувшись, Мадлен вскочила на ноги, не спуская глаз с Наваррского. На его груди в районе сердца старыми, уже зажившими шрамами был выложен тот же символ, что находился на руке фрейлины. Заметив взгляд девушки, Наваррский склонил голову набок и лукаво усмехнулся.
– Ещё немного, Мон Этуаль, и я подумаю, что вы задумали что-то недоброе.
– Этот символ… откуда он у вас?
– Вы про эти шрамы?
Наваррский небрежно провёл рукой по своему телу, пальцами касаясь старых рубцов.
– Это следы разгульной юности. Они появились у меня много лет назад после пьяной ночи в какой-то таверне. Не сильно интересная история, да?
Мадлен всё ещё не могла оторвать взгляда от знакомого символа.
– Хотите сказать, что не знаете, что это за знак? – недоверчиво переспросила фрейлина.
– Не имею ни малейшего понятия, – пожав плечами, ответил Анри. – А почему вы спрашиваете?
– Он точь-в-точь как мой, – не подумав скрыть от Наваррского правду, ответила Мадлен.
– Как ваш? О чём идёт речь?
Понимая, что уже выдала свою тайну, Мадлен закатала рукав платья и, протянув руку, показала Анри свои шрамы. Наваррский с интересом взглянул на символ, вырезанный на нежной коже. Шагнув ближе, коснулся руки фрейлины и легко провёл по шрамам пальцами.
– Хм, действительно, очень похож. Откуда он у вас? Уверен, вы не проводите ночи в сомнительных кабаках и история его появления отличается от моей.
Мадлен ответила не сразу. Глядя в лицо Наваррского, девушка размышляла о том, какую правду должна поведать Анри. «Если у него на теле такой же шрам, что и у меня, значит, и он отмечен печатью Абраксаса. Получается, Анри нужен богу для ритуала, – рассуждала фрейлина. – Значит, он тоже находится в опасности. Я должна раскрыть ему правду, даже если он сочтёт меня лгуньей или того хуже – ведьмой».
– Это случилось в Лувре, – поёжившись от дурных воспоминаний, начала Мадлен. – На меня напал последователь культа Абраксаса, древнего божества, требующего кровавых жертв. Вам доводилось слышать его имя?
Анри задумался, некоторое время помолчал, а после покачал головой.
– Не припомню подобного.
– Вы знаете об убийствах девушек по всей Франции?
– Да, об этом знают все, – ответил Анри.
– Эти убийства – дело рук культа Абраксаса.
– Как вам стало об этом известно? – удивился Наваррский.
– Прочитала об этом в дневнике своего деда.
– А я ведь ничего не знаю о вашей семье, Мадлен. Кем был ваш дед, интересовавшийся кровавыми культами?
– Врачом. Он многое повидал за свою жизнь.
– Тогда, быть может, он написал и о том, что значит этот символ?
– Об этом я прочитала в другой книге. Этот знак обозначает человека, бога и время, соединённых одним ритуалом.
– Хотите сказать, мы участвовали в каком-то ритуале? – задумчиво приподняв бровь, поинтересовался Анри.
– Боюсь, что он ещё ждёт нас в будущем, – с грустью ответила Мадлен.
Серьёзное лицо Наваррского вдруг стало мягче, он улыбнулся.
– Мон Этуаль, всё это лишь страшилки, которыми запугивают впечатлительных доверчивых девушек. Нас с вами никто не заставит участвовать ни в каких кровавых ритуалах, понимаете? Да, видимо, нам обоим не повезло стать жертвами нападений сумасшедших фанатиков. Но кто знает, сколько ещё людей во Франции носит на теле этот знак. Не